Под Южным Крестом - Страница 75

Вторая раса включает в себя малайцев с длинными гладкими волосами, с медной кожей и выступающими скулами. Они являются потомками завоевателей, прибывших с индийского архипелага. Этих людей отличают отвага, независимость и «двуличность».

Третья раса состоит из китайцев – «евреев Дальнего Востока», которых можно встретить повсюду. Эти бывшие жители Поднебесной на протяжении веков процветают повсюду и монополизировали всю торговлю благодаря склонности к спекуляции, ловкости и изворотливости.

Я хочу попросить самых убежденных статистиков, самых закоренелых сторонников переписи населения ответить мне предельно честно на следующий вопрос: возможно ли подсчитать количество двуруких с кожей цвета сажи и поедающих себе подобных, если они скрываются среди болот, гор или лесов? Кто еще может сказать, сколько малайских пиратов бороздят воды у Зондских островов и сколько китайцев укрывают награбленную малайцами добычу?

Между тем цивилизация уже достаточно давно предъявила свои права на этот изобильный океанический край. В принципе остров Тимор принадлежит голландцам и португальцам. Батавы и лузитаны поделили территорию между собой и достаточно неплохо управляют ею. Этот передел произошел в 1613 году, когда португальцы, до сей поры благодаря завоеваниям д’Альбукерки слывшие единоличными хозяевами всех морей Индокитая, были вынуждены уступить голландцам свои наиболее богатые владения. Им достались лишь острова Солор и восточная часть Тимора, которая принадлежит Португалии и в данное время.

Сегодня голландский флаг развевается над фортом Конкордия – цитаделью Купанга, столицы нидерландских владений, расположенных на западе острова. Голландцы, люди искусные, сделали эту крепость неприступной, тем более что она уже была защищена могучими поддерживающими ее скалами, и отныне никто не может вытеснить представителей Нидерландов со столь прекрасной позиции, которая является своеобразным ключом к острову. Под надежной защитой форта Конкордия раскинулся город Купанг, разделенный надвое рекой. По берегам этой реки высятся красивые каменные дома с черепичной кровлей. В городе насчитывается 5 000 жителей, если верить голландцам, слывущим непревзойденными математиками. На улицах царит чистота, столь дорогая всем подданным королевства Нидерланды, и подобное благополучие характерно для всех колоний этой нации. Здесь можно увидеть многочисленные церкви, банкирские дома, театры, кафе, а также таможенников в зеленой форме и белых фуражках, которые разгуливают с важным видом, всегда готовые к поучениям.

Воспоминание о сих достойных служащих, а также опыт общения с ними и осознание их неподкупности побудили капитана Фабрициуса ван Праэта всячески избегать этих чиновников. Как только вдали появились бакены, сигнализирующие о близости суши, над шхуной взвился национальный флаг, но корабль взял курс отнюдь не на Купанг. Судно повернуло на север, обошло мыс Жаку, расположенный на восточной оконечности острова близ 125°, и возобновило путь на запад. Так оно достигло португальского берега, пересекло 124° меридиана, продолжило свой бег вплоть до 123° 15́ и легло в дрейф на расстоянии трех миль от земли.

Ночь залила все вокруг чернильным мраком, и это обстоятельство, кажется, радовало капитана. Далеко в темноте мерцали тусклые огоньки – там начинались жилые кварталы. Вне всякого сомнения, это была Дилли, или Делли, – столица португальской колонии, несчастливая соперница Купанга. Если бы сейчас был день, если бы «Palembang» не остановился далеко в море, а зашел бы в порт, поверьте, весьма неприглядный порт, то, клянусь, пассажиры, а именно наши друзья, увидели бы жалкие трущобы, которые трудно сравнить с голландским поселением. Грязные хибары покрыты соломой или полусгнившими листьями, форт – обыкновенный клочок земли, обнесенный земляным валом, примитивно выстроенная церковь и, конечно же, таможня. Весь городок поражает нечистоплотностью, он зарос грязью и пылью, переполнен мусором, прорезан сточными канавами, в которых резвятся отвратительные стаи голодных животных. Но при взгляде на целую орду служащих, одетых с иголочки, щеголяющих в роскошных шляпах и черных или белых костюмах городских жителей, на обвешанных медалями блистательных офицеров, которые снуют по этой клоаке в бесчисленном количестве, совершенно несопоставимом с невзрачным видом португальской «столицы», вряд ли бы кто усомнился, что подобное нагромождение неприглядных домишек, сравнимых лишь с жилищами сáмой нищей деревеньки, является средоточием цивилизации.

Но было темно, много темнее, чем обычно. Таможенники спали сном блаженных. Возможно, у них на то имелись веские основания. Пьер ле Галль, Фрике и их неразлучный товарищ Виктор не могли уснуть, взволнованные близостью цивилизованных земель, поэтому они примостились на решетчатом настиле близ руля. Друзья тихо переговаривались, строя планы, связанные с их недалеким возвращением в родные края.

Неожиданно яркий свет заставил всех троих вскинуть головы. Огромная огненная змея прорезала тьму, взлетела вверх, насколько хватает глаз, и исчезла, оставив за собой длинный сноп искр.

– Создается впечатление, – почти прошептал Пьер, – что мы ждем гостей. Вряд ли этот фейерверк устроен в честь чернокожих туземцев и желтомазых бесхвостых макак, обитающих на берегу.

За первой ракетой последовала вторая, затем, шипя и расцвечивая небо яркими звездочками, в воздух взвилась третья, после чего вновь наступила темнота.

Приблизительно три четверти часа не происходило ничего нового, затем со стороны берега послышался легкий плеск, как будто бы кто-то орудовал веслами. Шум приближался, и вот пронзительный свист разорвал ночной воздух. На носу судна мелькнул и тут же погас фонарь. Этой краткой вспышки оказалось достаточно, чтобы обозначить точное расположение «Palembang», который, в соответствии с особыми указаниями капитана, не зажег ни одного огня, как то было предписано уставом.