Под Южным Крестом - Страница 44

– Те немногие аборигены, которых я видел, на мой взгляд, не похожи ни на тех, ни на других.

– Я полностью с тобой согласен. Более того, жителей этой страны некоторые ученые отнесли к двум различным группам. Арфаки, или горцы, и собственно папуасы, или обитатели прибрежных районов.

– Папуасы!.. Опять эти папуасы.

– Но настоящее название Новой Гвинеи – Папуазия; я полагал, что ты это знаешь. А название «арфаки», без сомнения, происходит от названия горной цепи, возвышающейся на острове. Но делать вывод, что все аборигены, проживающие в горах, во внутренней части страны, – арфаки, мне кажется несколько неосмотрительным.

– В конечном итоге, не слишком важно, кто из них – кто.

– Напротив. Прибрежные папуасы, а об этом я где-то читал, менее жестоки, чем жители гор. Кажется, к ним относятся и те аборигены, что населяют деревню Дорей, именно рядом с ней расположилась голландская колония, так вот у них хорошие отношения с белыми людьми и малайцами. Доказательством тому служит тот факт, что, когда путешественники или торговцы удаляются от берега по направлению к горам, прибрежные жители в страхе кричат им: «Арфаки! Арфаки!»

– А эта деревенька Дорей, она далеко? Ведь белые поселенцы должны поддерживать связь с цивилизованными странами.

– Приблизительно в четырехстах лье, то есть на северо-западной оконечности острова, а мы сейчас находимся на юго-восточной.

– Вот дьявол! Но со временем мы сможем одолеть и четыреста лье.

– Я полагаю, лучше будет направиться к Торресову проливу, откуда можно попасть на остров Буби.

– Это еще что такое?

– Пока не скажу, я тебя уже предупреждал, что подготовил сюрприз.

– Да, действительно.

– В любом случае нам необходимо причалить к берегу, чтобы наконец-то по-человечески отдохнуть после всех наших передряг, начавшихся еще на «Лао-Цзы», а также разнообразить запасы провизии. Вот что я предлагаю. Причалив, тут же найдем место, чтобы спрятать наши оружие, еду, инструменты и боеприпасы – в общем, все то, что мы не сможем унести.

– К счастью, в этих местах немало пещер.

– Затем мы снимем мачту с нашей пироги, опрокинем ее и затопим вблизи от берега на глубине пяти-шести саженей: так наша лодка станет недоступна любопытным взглядам.

– Отлично придумано. Твой план превосходен. Остается лишь выполнить его. Причаливаем потихоньку, потому что вот она, земля.

Высадка прошла без происшествий, оставалось воплотить в жизнь план парижанина. Когда пирога была затоплена, а ее содержимое надежно спрятано в глубокой расщелине, когда были поставлены малозаметные метки, чтобы при необходимости тут же обнаружить свои скромные пожитки, друзья взяли оружие, топоры и направились в глубь острова, ориентируясь по компасу.

Уже через несколько минут они потеряли берег из виду и оказались среди поражающего великолепием царства экваториальной флоры. Представьте себе огромный газон, на котором в изобилии растут фантастически прекрасные растения, чьи малорослые родичи порой встречаются в европейских парках и неизменно вызывают возгласы восхищения неискушенной публики. Мимозы, гибискусы, тиковые и мускатные деревья, коричники, казуарины, панданусы, банксии, хлебные деревья, фикусы, всевозможные пальмы, древовидные папоротники, гигантские представители бобовых с изысканными листьями, акации-великаны, чьи вечнозеленые пышные кроны образуют дивные своды, усеянные ослепительно белыми цветами, – все это расцвечено яркими лианами, напоминающими оснастку тысячи кораблей.

Не оставаясь равнодушным к сей чарующей картине, Фрике не забыл и об элементарной осторожности, которой никогда не пренебрегают те, кто не раз путешествовал по девственным лесам далеких континентов. Молодой человек, умело орудуя топором, зажатым в правой руке, снимал тонкую стружку со стволов гигантских деревьев, оплетенных пестрыми орхидеями.

– Это чтобы найти дорогу обратно к берегу.

– А вот это, чтобы пообедать, – сказал Пьер ле Галль, быстро вскинул ружье и выстрелил куда-то в чащу.

Подняв невообразимый шум, с высоких ветвей деревьев вспорхнула целая стая молуккских голубей, а крикливые попугаи, чья сиеста была нарушена столь невежливым образом, принялись протестовать, вопя во все горло.

– Надо же, старина Пьер, наш обед улетел.

– Черт возьми, разуй-ка пошире глаза да не задирай так сильно голову, – проворчал бретонский моряк. – Моя добыча не сидит на ветвях кокосовых пальм, а все потому, что она скачет по земле и напоминает лягушку размером с доброго барана, так она забавно прыгает. – На, посмотри, – продолжил Пьер, который сначала углубился в густые заросли кустарника, а затем через пару мгновений появился, таща за лапу странное четвероногое существо, чья шелковистая серая шкура была пробита пулей. – Это вообще есть-то можно?

– Поверь мне на слово, «это» есть можно. Пьер, старина, у тебя счастливая рука, какое удачное начало охоты! Ты подстрелил великолепный экземпляр кенгуру, его мясо бесподобно, и его довольно сложно испортить.

– Отлично. Я быстренько освежую тушу, а ты разведи костер… чтобы не терять времени даром.

– У тебя разыгрался аппетит?

– Да я бы сейчас с удовольствием слопал отбивные из слона, запеченный окорок тигра, филейную часть бешеной собаки… Ах! А уж эту зверушку, которую зовут кенгуру, и подавно. Как я рад за нее, но, прежде всего, за нас. И все-таки забавное животное: его передние лапы, по крайней мере, в шесть раз короче задних, хвост – в локоть длиной, и какая прелестная головка, как у газели. Эй, поспешите-ка все, кто голоден, сейчас начнется раздача еды. Эх, жаль, что у нас нет ни хлеба, ни вина, лишь мяса ешь – не хочу.